— Абсолютно ничего, — сказал Бен. — И даже не уверен, чтохочу с ним знакомиться. Как раз сейчас я работаю над жизнеспособной книгой,которая в определенном отношении привязана к дому Марстена и его обитателям.Если я обнаружу, что Стрейкер — рядовой бизнесмен (уверен, так оно и есть), этоможет меня сбить.

— По-моему, все окажется иначе. Знаете, он сегодня открылмагазин. Как я понял, туда заскочила Сьюзан Нортон с матушкой… Черт, почти всеженщины города зашли туда взглянуть, что к чему — и не на пять минут. Есливерить Деллу Марки — а этот источник под сомнение не берется — туда приковыляладаже Мэйбл Уэртс. Должно быть, этот Стрейкер — совершенно потрясающий человек.Щеголь в одежде, крайне изящен и абсолютно лыс. И обаятелен. Мне сказали, ондействительно кое-что продал. Бен усмехнулся.

— Замечательно. А вторую половину команды кто-нибудь ужевидел?

— Он на закупках. Предположительно.

— Почему «предположительно»?

Мэтт беспокойно пожал плечами.

— Может быть, все это чистая правда, но дом Марстена менянервирует. Можно подумать, эта парочка долго искала его, пока не нашла. Вы жесами сказали — он напоминает идола, восседающего на вершине своего холма.

Бен кивнул.

— Сверх всего, у нас опять пропал ребенок. А брат Ральфи,Дэнни? Умереть в двенадцать лет! Случай злокачественной анемии со смертельнымисходом.

— А что в этом необычного? Конечно, это большое несчастье…

— Мой доктор — молодой парень по имени Джимми Коди, Бен.Когда-то учился у меня. Тогда это был маленький чертенок, а теперь — хорошийврач. Помните, все это слухи и сплетни.

— Ладно.

— Я зашел к нему провериться и случайно упомянул мальчикаГликов — дескать, какой позор, мало было родителям, что второй исчез, еще иэтот кошмар. Джимми ответил, что консультировался по поводу этого случая сДжорджем Горби. Да, у мальчика действительно была анемия. По его словам,количество эритроцитов у мальчика одних лет с Дэнни должно составлять от 66% до95%. А у Дэнни оно снизилось до сорока пяти.

— Ничего себе, — сказал Бен.

— Ему кололи Б-12 и давали телячью печенку, что вроде быотлично срабатывало. Его уж собрались выписывать, и тут бум! Парнишка падаетмертвым.

— Вы же не хотите, чтобы это дошло до Мэйбл Уэртс, — сказалБен. — Ей начнут мерещиться в парке туземцы, стреляющие отравленными пулями издуховых ружей.

— Об этом я не говорил никому, кроме вас. И не скажу.Кстати, Бен, на вашем месте я бы, наверное, не предавал сюжет книги огласке.Если Лоретта Старчер спросит, о чем вы пишете, отвечайте — об архитектуре.

— Мне уже дали такой совет.

— Несомненно, Сьюзан Нортон.

Бен взглянул на часы и поднялся.

— Кстати о Сьюзан…

— Ухаживающий самец в полном оперении, — сказал Мэтт. —Между прочим, мне надо в школу. Очередной черновой прогон третьего акташкольного спектакля, комедии большого социального значения под названием«Проблема Чарли».

— В чем же его проблема?

— Прыщи, — ответил Мэтт и усмехнулся.

Они вместе направились к дверям. Мэтт задержался, чтобынатянуть старенький выцветший школьный пиджак.

Бен подумал, что, если не обращать внимания на лицо — умное,но мечтательное и какое-то невинное, — по фигуре Мэтта скорее примешь застареющего тренера-легкоатлета, чем за домоседа-словесника.

— Послушайте, — обратился к нему Мэтт, когда они вышли на крыльцо,— а что вы думаете делать в пятницу?

— Не знаю, — отозвался Бен. — Я думал, можно бы сходить вкино со Сьюзан. Короче говоря, что-то в этом роде.

— Мне пришло в голову кое-что другое, — сказал Мэтт. —Может, образуем втроем комиссию и съездим наверх, к дому Марстена, представимсяновому владельцу. От имени города, разумеется.

— Конечно, — сказал Бен, — всего лишь из обычной вежливости,правда?

— Деревня явится рассказать о себе новому члену общества, —поддакнул Мэтт.

— Поговорю сегодня со Сьюзан. Думаю, она будет за.

— Хорошо.

Ситроен Бена с мурлыканьем двинулся прочь, Мэтт поднял рукуи помахал. Бен в ответ дважды нажал на гудок, а потом задние фары ситроенаисчезли за холмом. Шум мотора замер вдали, но Мэтт еще добрую минуту стоял на крыльце,сунув руки в карманы пиджака, обратив взгляд к дому на холме.

3

В четверг вечером репетиции не было, и около девяти Мэттзаехал к Деллу, пропустить пару-тройку стаканчиков пива. Если бы чертовнедомерок Джимми Коди не прописал ему от бессонницы такое средство, Мэтт сделалбы это сам.

В те вечера, когда музыканты не играли, у Делла былопрактически пусто. Мэтт увидел только троих знакомых: Проныру Крейга, медленноопустошающего в уголке кружку пива, Флойда Тиббитса с грозовыми тучами на челе(на этой неделе он трижды говорил со Сьюзан, два раза — по телефону и один различно, в гостиной Нортонов, но успеха не добился) и Майка Райерсона, сидевшегоу стены в одной из дальних кабинок.

Мэтт подошел к стойке, где Делл Марки протирал стаканы исмотрел по переносному телевизору «Айронсайд».

— Привет, Мэтт. Как дела?

— Отлично. Тихий вечер.

Делл пожал плечами.

— Да. В Гэйтсе в киношке крутят пару картин с мотоциклами. Сэтим я тягаться не могу. Стакан или кувшин?

— Давай кувшин.

Делл наполнил кувшин, сдул пену и долил еще пару дюймов.Мэтт расплатился и, секунду поколебавшись, направился к кабинке Майка. Майк,как большая часть молодежи Удела, прошел через один из классов, где Мэттпреподавал английский. К тому же он был симпатичен Мэтту: при заурядноминтеллекте парень проделал работу выше среднего уровня, поскольку трудился впоте лица, вновь и вновь расспрашивая о том, чего не понял, пока не схватывалсмысл. Вдобавок он шутил без напряжения, обладал чистым чувством юмора и такойприятной чертой, как независимая манера держаться, что и делало его любимцемкласса.

— Привет, Майк, — поздоровался Мэтт. — Можно к тебеприсоединиться?

Майк Райерсон поднял глаза, и Мэтт ощутил потрясение —словно дотронулся до проводов под током. Первой его реакцией было: наркотики.Сильные наркотики.

— Конечно, мистер Бэрк. Садитесь. — Апатичный голос, кожастрашного, нездорового белого цвета, под глазами — глубокие темные тени. Самиглаза казались ненормально большими и лихорадочными. В полумраке кафе рукиМайка двигались над столом медленно, как у призрака. Перед ним стоял нетронутыйстакан пива.